Священномученик Сергий Мечев, пресвитер

Житие

Священномученик иерей Сергий Мечёв родился в Москве 17 сентября 1892 года в семье известного священника протоиерея Алексия Мечёва (память 9 июня), настоятеля храма Святителя Николая в Кленниках на Маросейке. Отец Алексий очень любил своего сына Серёжу и желал иметь его своим преемником, но не хотел оказывать на него давление и поэтому дал возможность сыну получить светское образование. В 1910 году Сергей окончил гимназию с серебряной медалью и поступил на медицинский факультет Московского Университета. Вскоре он перешёл учиться на словесное отделение историко-филологического факультета, которое окончил в 1917 году.

Во время войны в 1914 году Сергей Алексеевич работал на Западном фронте братом милосердия в одном из санитарных поездов. Там же он познакомился со своей будущей супругой, которая также трудилась сестрой милосердия.

Одновременно с учёбой в Университете Сергей Алексеевич принимал участие в работе студенческого богословского кружка имени святителя Иоанна Златоустого, организованного наместником Чудова монастыря епископом Арсением (Жадановским). На заседаниях кружка читались и обсуждались доклады на различные темы богословского характера.

В 1917 году была создана комиссия по сношению с гражданской властью Русской Православной Церкви. В число членов Комиссии вошёл и Сергей Алексеевич. В этот период ему пришлось часто бывать у Святейшего Патриарха Тихона, который очень его полюбил.

Решение принять священство было связано у Сергея Алексеевича с поездкой в 1918 году в Оптину пустынь, где он получил на это благословение старцев отца Анатолия и отца Нектария.

В 1919 году, по окончании историко-филологического отделения Московского университета, он был рукоположен во диакона, а затем во иерея.

Служил он рядом с отцом в храме на Маросейке. Этот приход называли «мирским монастырём», — имя в виду не монастырские стены, а паству-семью, связанную узами любви и единым духовным руководством. Послушание духовному отцу, очищение совести покаянием («сущность исповеди есть самопосрамление, исповедь есть страдание кающегося и сострадание ему священника», — говорил отец Сергий), частое причащение, ежедневные уставные службы (обедни на Маросейке начинались в 6 утра, и прихожане могли попасть на работу во время) — всё это создавало условия для подлинной духовной жизни. «Христианство не учение, а жизнь», — часто повторял отец Сергий.

22 июня 1923 го­да во вре­мя лет­не­го от­ды­ха в го­род­ке Ве­рее Мос­ков­ской об­ла­сти скон­чал­ся отец Алек­сий. Хо­ро­ни­ла его вся Москва. День и ночь, од­на за дру­гой при­хо­ди­ли цер­ков­ные об­щи­ны во гла­ве с пас­ты­ря­ми про­щать­ся с по­чив­шим стар­цем, пе­ли па­ни­хи­ды. В день по­хо­рон на Ла­за­рев­ское клад­би­ще при­был Свя­тей­ший Пат­ри­арх Ти­хон, толь­ко что осво­бож­ден­ный из за­клю­че­ния.
По­сле смер­ти ро­ди­те­ля на­чал­ся труд­ный этап в жиз­ни от­ца Сер­гия. Со­мне­ния, неуве­рен­ность в сво­их си­лах неот­ступ­но му­чи­ли его. Вне­зап­ный арест и за­клю­че­ние в Бу­тыр­скую тюрь­му со­сре­до­то­чи­ли его на мо­лит­ве и ожи­да­нии про­яв­ле­ния во­ли Бо­жи­ей.
В ночь на со­ро­ко­вой день по смер­ти ба­тюш­ки отец Сер­гий от­чет­ли­во по­чув­ство­вал при­сут­ствие от­ца и весь день ис­пы­ты­вал свет­лую ра­дость. Осво­бо­див­шись 15 сен­тяб­ря, он пря­мо из тюрь­мы по­ехал на Ла­за­рев­ское клад­би­ще. В ду­ше от­ца Сер­гия окреп­ла ре­ши­мость при­нять ба­тюш­ки­но наслед­ство, и это­му он по­свя­тил всю даль­ней­шую жизнь.
Отец Сер­гий рев­ност­но бо­рол­ся про­тив об­нов­лен­че­ства, а ко­гда вер­нув­ше­го­ся из за­клю­че­ния Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на власть за­став­ля­ла вве­сти в Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви но­вый стиль, отец Сер­гий, взвол­но­ван­ный этим, при­шел к Пат­ри­ар­ху со сло­ва­ми: «Свя­тей­ший Вла­ды­ко, не счи­тай­те ме­ня бун­тов­щи­ком, но моя цер­ков­ная со­весть не поз­во­ля­ет мне при­нять но­вый стиль» — и под­черк­нул ос­нов­ные по­ло­же­ния об­ще­цер­ков­но­го вос­при­я­тия бо­го­слу­же­ния. Свя­ти­тель Ти­хон от­ве­тил ему по-оте­че­ски: «Ка­кой же ты бун­тов­щик, Се­ре­жа? Я знаю те­бя! Но вот с ме­ня тре­бу­ют вве­де­ния но­во­го сти­ля...».
Став по­сле смер­ти от­ца на­сто­я­те­лем хра­ма свя­ти­те­ля Ни­ко­лая в Клен­ни­ках и ду­хов­ни­ком при­хо­да, отец Сер­гий пе­ре­на­пря­гал­ся, уста­вал, со­мне­вал­ся, хва­тит ли у него сил и уме­ния на­ла­дить жизнь об­щи­ны. Для ре­ше­ния на­болев­ших во­про­сов он по­ехал к Оп­тин­ско­му стар­цу Нек­та­рию в Хол­ми­щи, но из-за до­рож­ных неуря­диц не смог до него до­брать­ся.
Вер­нув­шись, отец Сер­гий в день хра­мо­во­го празд­ни­ка — осен­ней Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри ве­че­ром, по­сле па­рак­ли­са пе­ред Фе­о­до­ров­ской ико­ной Бо­жи­ей Ма­те­ри, ко­то­рая бы­ла вы­не­се­на в Ка­зан­ский при­дел, со­брал всех се­стер и бра­тьев и рас­ска­зал им о сво­их труд­но­стях и пе­ре­жи­ва­ни­ях, об ощу­ще­нии под­час на­прас­ной тра­ты сил и здо­ро­вья. Ска­зал и о ре­ше­нии про­дол­жить свой труд до кон­ца, по­ка не пре­кра­тит­ся он по во­ле Бо­жи­ей.
По­сле смер­ти в 1922 го­ду стар­ца Ана­то­лия отец Сер­гий стал об­ра­щать­ся к стар­цу Нек­та­рию. Пер­вые кон­так­ты лег­ки­ми не бы­ли — отец Сер­гий не смог сра­зу при­нять юрод­ство стар­ца, его шу­то­чек при раз­го­во­ре на се­рьез­ные те­мы. Но по­сте­пен­но об­ще­ние ста­но­ви­лось все бо­лее глу­бо­ким и проч­ным. Отец Сер­гий ду­шой при­вя­зал­ся к стар­цу, а тот от­ве­чал ему лю­бо­вью и ува­же­ни­ем. За гла­за отец Нек­та­рий обыч­но ве­ли­чал его от­цом про­то­и­е­ре­ем, го­ва­ри­вал, что от­ца Алек­сия зна­ла вся Москва, а от­ца Сер­гия зна­ет толь­ко пол-Моск­вы, а по­том он бу­дет вы­ше от­ца. Узнав о неудав­шей­ся по­езд­ке от­ца Сер­гия, ста­рец Нек­та­рий про­сил пе­ре­дать ему, что все рав­но не бла­го­сло­вил бы его на уход от паст­вы.
Отец Сер­гий стре­мил­ся к то­му, чтобы за­ве­ты Хри­сто­вы и по­уче­ния свя­тых от­цов пре­тво­ря­лись его паст­вой в жизнь. Про­по­ве­ди от­ца Сер­гия за бо­го­слу­же­ни­я­ми вы­слу­ши­ва­лись с осо­бым вни­ма­ни­ем.
За­бо­тил­ся отец Сер­гий о бла­го­ле­пии хра­ма. На­ня­тые опыт­ные ма­сте­ра-ре­став­ра­то­ры из ста­ро­об­ряд­цев в 1926-1928 го­дах про­ве­ли ре­монт фа­са­дов хра­ма, вос­ста­но­вив утра­чен­ные во вре­мя мно­го­чис­лен­ных по­жа­ров эле­мен­ты де­ко­ра, в част­но­сти на­лич­ни­ки на ок­нах. Бы­ла вос­ста­нов­ле­на так­же древ­няя ар­хи­тек­ту­ра ниж­не­го эта­жа, по имев­шим­ся в сте­нах ни­шам опре­де­ли­ли, что в ле­вой ча­сти его на­хо­дил­ся ал­тарь. Здесь был вос­со­здан при­дел во имя пре­по­доб­но­го Алек­сия, че­ло­ве­ка Бо­жия.
Отец Сер­гий бла­го­сло­вил свою ду­хов­ную дочь — ху­дож­ни­цу Ма­рию Ни­ко­ла­ев­ну Со­ко­ло­ву обу­чать­ся ико­но­пи­си. Она ста­ла его вер­ной и пре­дан­ной уче­ни­цей, а в даль­ней­шем — из­вест­ным ико­но­пис­цем, на­чав­шим воз­рож­де­ние древ­ней ико­но­пис­ной тра­ди­ции в Рус­ской Церк­ви в XX ве­ке.

В 1928 го­ду тя­же­ло за­бо­лел Оп­тин­ский ста­рец Нек­та­рий. В ап­ре­ле отец Сер­гий при­ез­жал к нему в Хол­ми­щи. Отец Нек­та­рий вы­ска­зал по­же­ла­ние, чтобы имен­но отец Сер­гий был око­ло него в час смер­ти и от­пел его. Он ска­зал от­цу Сер­гию: «О Вас не бес­по­ко­юсь». Но дать за­тем те­ле­грам­му на Ма­ро­сей­ку об ухуд­ше­нии со­сто­я­ния стар­ца не смог­ли из-за силь­но­го раз­ли­ва рек. На по­хо­ро­ны стар­ца при­е­ха­ло мно­го ми­рян и свя­щен­ни­ков. От­пе­ва­ние воз­глав­лял отец Сер­гий Ме­чев.
В 1929 го­ду сно­ва на­ча­лись мас­со­вые аре­сты свя­щен­но­слу­жи­те­лей и ве­ру­ю­щих. Отец Сер­гий был аре­сто­ван в ночь с 28 на 29 ок­тяб­ря. На­хо­дясь во вто­рой раз в Бу­тыр­ках, отец Сер­гий сно­ва мо­лил­ся, чтобы Гос­подь по­ка­зал ему, пра­ви­лен ли его путь. И ес­ли да, то про­сил от­пра­вить его из Моск­вы в день па­мя­ти очень чти­мо­го им ис­по­вед­ни­ка — пре­по­доб­но­го Фе­о­до­ра Сту­ди­та. Об­сто­я­тель­ства так и сло­жи­лись, по­езд с аре­стан­та­ми от­был ве­че­ром 11/24 но­яб­ря в Ар­хан­гельск. Там отец Сер­гий, осуж­ден­ный на три го­да ссыл­ки, по­лу­чил на­прав­ле­ние в неболь­шой го­род Кад­ни­ков Во­ло­год­ской об­ла­сти, на­хо­див­ший­ся в 17 ки­ло­мет­рах от же­лез­но­до­рож­ной стан­ции Су­хо­на и в 10 ки­ло­мет­рах от при­ста­ни Ра­бан­га на ре­ке Су­хо­на.
Отец Сер­гий снял в Кад­ни­ко­ве две смеж­ные ком­на­ты в ти­хом до­ме у по­жи­лой хо­зяй­ки. Здесь он со­вер­шал бо­го­слу­же­ния. Хо­дил он в свя­щен­ни­че­ской одеж­де (со вре­ме­ни по­свя­ще­ния граж­дан­ско­го пла­тья не имел). На ле­то и зим­ние ка­ни­ку­лы к нему при­во­зи­ли де­тей. Ма­туш­ка при­ез­жа­ла лишь на вре­мя от­пус­ка, так как по­сту­пи­ла ра­бо­тать в боль­ни­цу мед­сест­рой.

В 1933 году последовал повторный арест и осуждение на 5 лет лагерей: сначала на Кубенском озере на лесопилке, затем на реке Шелекса, затем в Усть-Пинеге. В 1935 году его переводят в Свирские лагеря, на Лодейное Поле, после этого — перевод под Рыбинск (станция Переборы), на строительство плотины.

В колонии на Шелексе батюшка сильно голодал. Его постоянно обкрадывали уголовные. Духовные дочери, приехавшие навестить его, заметили, что, несмотря на крайнее истощение, в нём исчезла всякая раздражительность, он стал очень мягким, не было ни единого упрёка.

В 1937 году батюшка освободился из лагеря. Он поселился в окрестностях города Калинин и работал в одной из поликлиник. Дома тайно совершал Литургию. К нему постоянно приезжали духовные дети, и он им писал письма: «... Молитесь Господу, просите Его, чтобы снял Он с вас тесноту, замыкание в себе», чтобы получили вы расширенное сердце!» — так он наставлял их.

В это время все единомысленные батюшке архиереи были в лагерях и ссылках. Он же в желании иметь архипастырский покров открыл одному епископу свою церковную позицию и нелегальное положение своей общины. Вскоре этот епископ был арестован: он предал отца Сергия, рассказав на суде то, что было ему открыто на духу как епископу. Отцу Сергию советовали скрыться в Средней Азии, но он отказался оставить своих духовных детей. Около года батюшка скитался без прописки. Летом 1941 года он с некоторыми духовными чадами скрытно проживал в деревне близ Тутаева. Там он каждый день служил Литургию. В связи с всеобщей подозрительностью, возникшей с началом войны, местные жители приняли их за немецких шпионов и выдали НКВД.

7 июля (н. ст.) 1941 года батюшку арестовали и поместили в Ярославскую тюрьму. После 4-х месяцев допросов и пыток, на которых он вёл себя очень мужественно, стремясь, чтобы никто из общины не пострадал, в ночь на 6 января 1941 года отец Сергий Мечев был расстрелян в тюрьме Ярославского НКВД.

Он был причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

Цитаты из творений:

Нам кажется, что Бога можно просить о любой добродетели, но мы не делаем этого в отношении веры.

…в самом крещении мы выражаем существо наше веры, готовность умереть за Христа.

Милость Божия к нам заключается в том, что в крещении с нами не происходит фактической смерти – мы лишь свидетельствуем о готовности к ней. Для некоторых же, для сильных, эта смерть становится настоящей, они на самом деле сподобляются пострадать за Христа, но и мы, слабые, должны иметь по крайней мере готовность к смерти.

Если посмотреть внимательно на все христианство, на последования наших таинств, начинаешь видеть, какое особенное значение придается мученичеству, смерти за веру во Христа.

В радостном, говорящем не о смерти, а о жизни, таинстве брака брачующиеся венчаются венцами мучеников: «Помяни я Господи Боже наш, – говорит молитва, — якоже помянул еси святыя Твоя четыредесять мученики...». В таинстве брака полагается тропарь мученикам: «Святии мученицы, добре страдальчествовавшии и венчавшиися, молитеся ко Господу, помиловатися душам нашим». Радость брачующихся должна быть радостью креста, мало того, даже радостью мученичества.

Также и в момент скорби, в момент отпевания Церковь взывает: «Агнца Божия проповедавше и заклани бывше якоже Агнцы, и к жизни нестареемей святии, и присносущней преставльшеся, Того прилежно, мученицы, молите, долгов разрешение нам даровати». Не к преподобным, не к праведным, а к мученикам прежде всего обращается Святая Церковь, ибо они явно исполнили обет веры, обет крещения. И почти всюду, во всяком таинстве и богослужении, первый тропарь будет мученический.

Итак, всякий, кто крестился, должен быть готовым на то, что по указанию Божию, по Его воле символически совершенное над ним в таинстве крещения действительно над ним и совершится.

Все настоящее есть то, что прейдет, но не прейдет моя душа и Царство Божие, к которому я приобщаюсь здесь, на земле. Мы должны готовить себя к иной жизни и к тому, что смерть за Христа есть путь к истинной, настоящей, подлинной жизни. Мы должны пользоваться всем как непользующиеся и не должны делать для себя из «благ земных» настоящие блага. Тогда вера станет иметь для нас совсем не то значение, какое мы придавали ей раньше.

Итак, вера есть дар Божий, о котором должно просить; вера зависит от того, как мы смиряемся, и пути, ведущие к вере, лежат через память смертную, через неприлепление к мирским благам и даже к самой жизни в мире сем, через готовность к смерти за веру во Христа.

«О вере»

Когда мы говорим о богослужении и участвуем в нем, мы забываем о двух его сторонах: мы думаем, что мы пришли в храм для того, чтобы днесь, ныне вспомнить то или иное событие из жизни Господа, из жизни Богородицы или святых. А между тем Святая Церковь говорит нам о том, что наше богослужение, наше празднование не есть только воспоминание, но самое действительное, подлинное, возможное только через богослужение участие в этих событиях. И не только мы принимаем участие в них, но богослужение имеет величайшее значение и для всего мира, для всей Вселенной.

Когда мы в богослужении, в своих песнопениях обращаемся не только к верующим, не только к людям, но и ко всей Вселенной, то, по церковному пониманию, это не есть одни лишь слова, но подлинный смысл общения в Боге.

Когда первый человек согрешил, он тем самым внес грех в мир, в творение Божие, которое настолько преисполнено было красоты и добра, что Сам Творец любовался им. Внеся грех в мир, он сам связал себя с миром и теперь постоянно связывается тем, что вновь и вновь грешит. Поэтому Святая Церковь напоминает, что человек связан с миром, с этой природой, которую он заразил и продолжает заражать грехом.

Богослужение не имеет характера исключительно человеческого, относящегося к людям только, – оно совершается для всего мира и во всем мире находит себе отклик. Это сторона величайшей важности. Когда входишь в храм, то прежде всего чувствуешь себя частью вещной природы — ты самая совершенная из всех тварей, венец творения, но ты неразрывно связан со всей остальной тварью, и, совершая богослужение, ты совершаешь его именно как часть, как венец Божьего творения.

В день Богоявления, когда во всем мире Иорданским освящением «вод освящается естество», освящаются и все пьющие крещенскую воду: верующие и неверующие, люди и животные. Есть одно примечательное место в богослужении дня Богоявления, которое для маловерующего человека может явиться величайшим соблазном. Это тропарь, который обращен к Иоанну Крестителю и поется в конце часов.

Святая Церковь сознает, что предстоит Крещение Господа, которое ныне в Церкви совершается вновь, предстоит великое освящение Иорданское, а не частное освящение воды в храме. Кого же звать для совершения торжества? Конечно, того, кто прежде совершал это, кто крестил Господа.

связь с миром горним и миром видимым и есть то величайшее, что делает богослужение не воспоминанием, не простым переживанием (может быть, и очень хорошим, но временным и индивидуальным), а вечностью, что объединяет всех и вся, мир видимый и невидимый; и здесь, в Церкви, те люди, которые не жили тогда, когда совершались те великие события, теперь участвуют в них, приобщаются к ним как к вечности.

«О богослужении»

Тропарь, глас 4:

И нравом причастник, / и престолом наместник апостолом быв, / деяние обрел еси, Богодухновенне, / в видения восход, / сего ради слово истины исправляя, / и веры ради пострадал еси даже до крове, / священномучениче Сергие, / моли Христа Бога / спастися душам нашим.

Иный тропарь, глас 4:

Благости научився, и трезвяся во всех, / благою совестию священнолепно оболкся, / почерпл еси от сосуда избраннаго неизреченная / и, веру соблюд, равное течение совершил еси, / священномучениче Сергие, / моли Христа Бога / спастися душам нашим.

Кондак, глас 4:

Во святителех благочестно пожив / и мучения путь прошед, / идольския угасил еси жертвы, / и поборник быв твоему стаду, богомудре. / Темже тя почитающе, тайно вопием ти: / от бед избави ны присно твоими мольбами, / отче наш Сергие.

Дни памяти: 6 января, 5 июня – в Соборе Ростово-Ярославских святых, в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской, в Соборе Московских святых.

 

По материалам сайтов:

http://days.pravoslavie.ru/Life/life4909.htm

http://azbyka.ru/days/sv-sergij-mechev